Есть страны, из которых можно изъять столицу, и эта воображаемая операция ничего не изменит  в облике страны.
Скажем, если изъять Вашингтон из Америки, то образ США практически не изменится в памяти туриста. Не Вашингтон, так любой другой город будет рисоваться  в воспоминаниях.
Без Елоустоунского Парка, Большого Каньона, Секвой и  без Нью-Йорка – Соединённые Штаты как-то не смотрятся.
Италия – не Италия  без Рима, Флоренции, Венеции, Сиены, и десятков других «её непохожих»  городов.
Также и Франция. Нет Парижа – нет Франции. Такое впечатление сложилось, по крайней мере, у меня. Хотя был и в других городах Франции…
Очень нравился мне Санкт-Петербург, пока не увидел Рима и Парижа. После них образ града Петрова как-то слинял. Ибо увидел я оригиналы, с которых город на Неве был копией. Талантливой, красивой, но всё же копией.

Прилетел в модерный аэропорт им. Шарля де Голля. Ощущение: «оригинально, но паскудно» — как говаривал мой дядя. Вся площадь взлётов и посадок лайнеров изрыта туннелями. Дорожки, по которым катят взлетающие и приземляющиеся самолёты, проходят над скоростными трассами, забитыми машинами. То есть «шаг вправо — шаг влево считается побегом. Конвой стреляет без предупреждения!»! Вбок от взлётно-посадочной дорожки на глубину десятка метров провал, в котором скоростное шоссе. А если у самолёта что-то сломалось в шасси? Отклонился слегка от бега по дорожке.. На обычном аэродроме – съедет на поле. А здесь – рухнет на машины внизу. Взрыв, пожар, всё и все горят ярким пламенем. Оригинальная идея архитекторов этого модерна. Но крайне опасная для миллионов авиапассажиров.

Именем Шарля де Голля, «героя Сопротивления», назван не только аэропорт. Переименовали в холуйском усердии и «Пляс де Этуаль», Площадь Звезды, тоже в этого Шарля. «Звезды», так как на ней  — Триумфальная Арка и двенадцать улиц «вытекают» из неё лучами. Герой этот всю войну отсиживался в удобном и безопасном убежище в Лондоне и по радио призывал «патриотов Франции» пуще жертвовать собой ради отечества. Пакостил Черчиллю, хозяину, давшему ему это прибежище! Черчилль даже написал раздражённое письмо Рузвельту с предложением убрать этого надутого самомнением наглеца и заменить его кем –нибудь другим, достойным сыном Франции. Но ничтожество Рузвельт не согласился и де Голль так и пролез в Историю, как «Герой Сопротивления.» Затем на штыках английских и американских солдат вьехал на белом джипе в ими освобождённый Париж! Не успел стать президентом, как наплевал в лицо освободителям и занял откровенно антиамериканскую и антибританскую позицию! Замечательный «Герой Сопротивления»! Недаром, даже в самой Франции о его мегалломании ходил такой анекдот.
Собирались раз де Голль с супругой на приём. Супруга готова, а де Голль всё не выходит из своей спальни. Зашла супруга поторопить. И видит: Стоит Президент совершенно голый перед зеркалом и изучает своё «хозяйство».
«Боже мой!», — Воскликнула она в полной растерянности.
Де Голль обернулся к ней и снисходительно сказал: «ТЫ  можешь обращаться ко мне — «Мой Генерал»!»

Но Париж, к счастью, не только де Голль!
Широченный и прямой как стрела бульвар «Шампс Элизе», Елисейские Поля.
Когда впервые приехал в Париж, шёл в одиночестве по Садом Тюильри от Лувра к площади Согласия, Пляс де ля Конкорд.
Вдруг почувствовал сильнейшую резь в щеках. Выбрал маленькое походное зеркальце, посмотрел, в чём дело. Судорога свела лицевые мышцы. Оказывается шёл и на лице, непроизвольно, сияла идиотски-блаженная улыбка: Неужто я, «простой советский человек», бывший им ещё несколько лет тому назад, гуляю ОДИН по Парижу?! Один! Без группы и сексотов! И никто меня ни к чему не призывает и не предупреждает об опасностях капиталистического ада?! Иду один КАК СВОБОДНЫЙ человек!!! Это неуходящее сладкое сознание, смешанное с почти неверием: — Неужто? Да не может быть? —  И вызвало появление этой радостной улыбки! Сбылась мечта идиота! Я свободно гуляю ПО ПАРИЖУ!!!
Причём всё происходило на уровне почти рефлекторном, мною неосознанном, шёл километр за километром со счастливой улыбкой дурака …

Гулять и гулять ПЕШКОМ по Парижу! Только пешком! Впитывать его архитектуру, атмосферу, звуки французского. Шум уличного движения, шелест листвы на бульварах… Брать с собой в пластиковом мешке питьё и булку – кормить птичек. На Марсовых полях, (наподалеку от Эйфелевой башни) например, воробушки такие ручные, что садятся на ладонь с крошками булки и склёвывают их. Умиротворяет и смягчает душу. Сама башня необыкновенно красива и легка. Какая-то воздушная, хотя весит тысячи тонн. Как ракета, которая вот-вот взлетит в небо. Конечно, подняться на неё –  вид Парижа оттуда очень хорош. Мне, правда, портил впечатление  чёрный небоскрёб на Монпарнасе.
Эйфелева башня вписывается в пейзаж Парижа, а эта чёрная спичечная коробка – никак! Впрочем, помню, что многие известные деятели кльтуры в своё время протестовали против  её, «башни Эйфеля», возведения. Называя её «железным чудовищем», искажающим вид Парижа. Для меня – она гармонично вписывается в силуэт города.

Лувр – многоплановый музей. И скульптура, и живопись, и древности.
Венера Милосская —  никакого впечатления! Стоит мраморная баба со злым капризным лицом. Статуя спящего «Гермафродита»  и то выглядит лучше…
Венера – это в греческой мифологии Афродита, богиня Любви, «пенорождённая», то есть. По легенде родилась из морской пены. И, вот, с пеной, несколько конфузно получается. Оказывается Кронос вступил единоборство с титаном Ураном, своим папашей. И в пылу драки… оскопил его, оторвал его «мужское достоинство» и бросил в Океан. От этого события,  Дорожно-Транспортного Происшествия, можно сказать, (ведь столкнулись гиганты по дороге к власти над миром) появилась на поверхности воды некая пена, из которой затем родилась богиня Любви. Всё понятно, кроме «любви». Какая уж тут «любовь»?

«Мона Лиза Джиоконда» — вообще тоска. Старая, уродливая женщина с идиотской полуулыбкой на одутловатом лице.
Зато одно ЧУДО: Прямо в вестибюле, налево от входа, на первом пролёте лестницы – Нике Самофракийская. Громадная крылатая богиня. Красота! Кажется, что собирается взлететь. Удивительно точно подобрано месторасположение её – с площадки лестницы стоит в застывшем стремлении подняться вверх. Каждый раз, когда был в Лувре, любовался ею.
Одна не очень приятная деталь её касающаяся. По-гречески остров, где была найдена эта статуя, по названию которого она и «окрещена», не «СамоФракий», а «СамоСракий» Там  написано «Samothrace». «TH» –читаются не как «Ф», а как скорее «С». Но по-русски так назвать не то что Богиню, а даже остров неудобно.
Но Богиня эта в Лувре – прекрасна!

Если уж пошли кормить воробушков на Марсовых полях,  то за военной школой имени маршала Фоша, недолог путь к Монпарнасу и музею Огюста Родена. Натурально, «Группа граждан Кале», «Поцелуй» и, конечно, «Мыслитель». Забавно, что после просмотра картины Чаплина «Великий Диктатор», эта скульптура у меня всегда вызывает улыбку, так как Чаплин гениальной секундной экспозицией в фильме показал все классические статуи во дворце диктатора, с поднятыми в нацистском приветствии руками. И Аполлон, и Венера, и Мыслитель, сидя, приветствует диктатора поднятием руки. Врезался мне этот кадр из фильма в память и не могу поэтому без улыбки, вспоминая гениальную выдумку Чаплина, смотреть и на роденовского «Мыслителя». И вот, что интересно. Жратве, питью, охоте и, а как же иначе, «любви», посвящено абсолютное большинство книг, поэм, картин, скульптур и прочих образцов искусства. А вот, глянь-ка, МЫШЛЕНИЮ, ДУМАНИЮ – кроме Родена никто даже и не удосужился посвятить хоть что-нибудь. Даже описанию процессов «выделения продуктов жизнедеятельности», посвящены и страницы прозы и поэм (Пушкин, Золя, Ремарк, «Маннекен Пис» в Брюсселе), а вот такой мелочи, как процессу думания – практически ноль! А ведь как мы кичимся именно этим нашим качеством! Хотя, по сути, у большинства  оно-то  как раз ОТСУТСТВУЕТ…

В садах Тюильри  у стенок – писсуары для мужчин. О женщинах как-то не подумалось ревнителям гигиены. Опять ассоциация.  «Семья Оппенгейм» Лиона Фойхтвангера. Там один эпизодический персонаж, еврей, дабы «звучать» по-французски благопристойней, сменил фамилию Дессауэр на Дессуар. И некто, встретив его на улице, спрашивает: «Месье Дессауэр, о, простите, господин Дессуар, не скажете ли Вы, где здесь ближайший Писсауэр?»(У Фойхтвангера в книге этот анекдот описывается более подробно на половине страницы)

На холме Монмартр – белый и заурядно выглядящий собор «Сакре-Кёр». За ним – площадка художников, пытающихся всучить туристам  свои картины. Собор назван так («Жертвенное сердце» или «Сердце мученика») в память о Святом Дени, Святом Диониссии, христианском мученике, о котором рассказывает легенда, что после того, как на этом холме ему отрубили голову, он всё же встал, поднял свою отрубленную голову и прошёл с ней в руках довольно большое расстояние «плача и любезно её лобызаше» ( Объяснение этому чудесному явлению см. в  статье кардинала Винченцо Монтефалько «О виртуальных частицах и явлениях в христианстве») Увековечен сей духовный подвиг и у входа в «Собор Парижской Богоматери» (Нотр-Дам де Пари). Среди скульптур одна — без головы. Но держит её в руке.

А на бульваре Елисейские Поля  расположен в Петит Пале (Малом дворце) Музей Натуральной Истории. Лекции для посетителей на разных языках. Присоединился к английской группе. Молодой гид рассказывает «хотящим всё знать» про чудеса электричества…. В  зале  —  забавные электрические игрушки
Мощный магнит. На массивном столбике в метре-полуторах от него – тяжёлая железная цепь. Включается магнит. Цепь принимает горизонтальное положение и до того сильно «натянута» магнитным полем, что желающим предлагается сесть на неё, как на скамеечку. Садятся, с осторожностью, «вдруг порвётся связь времён»  с магнитом и хлопнусь на пол… Нет! Почти не прогибается! Держит!
Другое «чудо». На некой поставке, представляющей тоже мощный магнит переменного тока, покоится металлическое блюдо диаметром в метр, на нём люстра с люминесцентными лампочками. Включается ток высокой частоты, 1-3 килогерц. (Судя по свистящему звуку). Блюдо взлетает вверх, левитирует над подставкой в метре от неё, а люстра на нём светится разноцветными огнями. У любознательных детей и отроков это должно запечатлеться в памяти и позднее способствовать их увлечению наукой… Должно…
Затем гид подвёл нас к некой колонне с шаром наверху и повернул рубильник. Из шара начали с тресков выскакивать сиреневые молнии довольно приличной длины в несколько метров. Публика в восторге. Я – тоже. Запахло озоном…
(Ассоциация: «В дворницкой стоял запах гниющего навоза, распространяемый новыми валенками Тихона. Старые валенки стояли в углу и воздуха тоже НЕ ОЗОНИРОВАЛИ…»)
Колонна отделена от зала неким металлическим ограждением, так что к ней подойти нельзя, да никто и не стремится. Ограждение заземлено. Тут я, повинуясь какому-то озорному импульсу, взялся одной рукой за ограждение, а другую протянул к  шару. Молнии сразу «почуяли» нечто лакомое и между моим пальцем и шаром заструились светящиеся брызги высокочастотного электрического разряда. Стою торжественно, как Зевс-Громовержец, и из моего пальца с шипением рвутся сиреневые молнии. А мне – хоть бы что! Публика – в аплодисменты, гид – заскучал, я, наверно, нежданно перехватил у него это «зрелище богов». Но на меня смотрят с тревогой – не испарюсь ли от этих молний. Гид прервал спектакль, выключив этот прекрасный Генератор Тесла. И я из Громовержца снова стал заурядным посетителем.
Музей мне понравился. Все эффекты объяснимы в рамках школьной физики, но впечатляют и пробуждают  здоровое  любопытство.

Если опять пересечь Сену по мосту Александра Третьего, то впереди поле, а далее  большое здание. «Дом Инвалидов» — идея и реализация Наполеона. Приют израненных в битвах солдат, отдавших здоровье  на благо Франции. Такого нигде нет. В России тоже — НЕТ! И в  Советском Союзе не было!
Дело помощи инвалидам войны – дело рук самих инвалидов…
Для безногих  — маленькая тележка на четырёх подшипниках и наручные туфли, отталкиваться от асфальта…
Под зданием арочный пассаж. На стенке маленькая табличка: «L’Emperor», даже, по моему , без стрелки. И так понятно: Император! Какой? Тоже ясно! НАПОЛЕОН БОНАПАРТ.
Иду в небольшую капеллу при Доме Инвалидов. Там  —  в углублении, на постаменте – гроб великого императора. Вокруг – статуи, символизирующие его знаменитые победы и могилы его маршалов.
«Перед гробницею святой
Смиренно преклоним колени…»
Не о Наполеоне  написано. Но достоин того, чтобы перед ним преклонили колени – таких императоров в истории человечества было немного, мало, почти не было, то есть вообще ТАКИХ КАК ОН не было!
Выхожу,  смешанных чувств полн, на площадку перед капеллой. В метрах десяти – молодая пара, в капелле их не было. Не удостоили. Говорят по-русски:
Понимешь, Марина, какой это жулик на вокзале! Дал нам в обмен на доллары на пять франков меньше, чем в других местах! Вместо пятисот, четыреста девяносто пять!!! Ты подумай, сволочь какая! Она – молча кивает головой, но прервать его возмущённую риторику не решается.
Нет, я пожалуюсь на него нашему гиду! – Продолжает глубоко обиженный в своих лучших чувствах молодой муж. Удаляюсь от них с максимальной скоростью. Противно. Но голос не смолкает! Клокочет за мной, полный негодования. Оборачиваюсь. Быстро идут за мной, не умолкая. Сворачиваю в первую поперечную улочку…. Ну, слава богу, прошли мимо, затихло… В капеллу так и не заглянули. Уж очень за душу зацепила эта нечестность в пять франков (меньше одного доллара по курсу обмена)

Вновь в Лувре. Залы древностей.  Витринка с «артефактами» (образцами) шеститысячелетней давности. «Английская булавка» , оказывается была изобретена задолго до Англии. Рядом женская брошка. Наверно в женских генах уже тогда было какое-то инстинктивное желание приукрасить себя! Вот эта брошка красовалась на какой-нибудь юной шумерской красотке…
Надгробная плита с могилы Эврипида. С удивлением обнаруживаю, что могу читать названия его драм по старо-гречески, высеченные на ней: «Медея», «Орест», «Геракл», «Электра». Сколь иногда бывает полезным изучение математики и физики, широко использующих греческую буквенную символику. Фактически, весь греческий алфавит задействован, вот  и пригодился…

В картинной галерее полно полотен  Жака Луи Давида. Очень оппортунистический художник,  всегда держал нос по ветру. То «Клятва Горациев», то «Смерть Марата».
Робеспьер подослал к своему соратнику Шарлотту Корде, которую Марат принял по простому, без чванства, без всяких там формальностей, прямо в ванне. Может хотел предложить и ей помыться-окунуться… А она не оценила  демократичности его манер и  кинжальчиком  Марата… За что справедливо, тем же Робеспьером, немедленно была гильотинирована… (Через три дня после убийства Марата)
Но одно, по-крайней мере,  доброе дело  Жан-Поль Марат успел сделать. Когда его младший брат (впоследствие учитель французского в Царскосельском Лицее) Давид Марат (де Будри) начал проявлять интерес к девицам лёгкого поведения, Жан-Поль взял братца  на осмотр в больницу, где находились мученики, подцепившие разные хворобы от жриц любви. Это, по словам де Будри, отбило у него охоту к такого рода «любвям»… Вечная Марату память за это!

Добавление: Именно Давид де Будри считал Шарлотту Корде любовницей Робеспьера, которую он и настроил на убийство Марата-старшего. В разных источниках приводятся данные о Шарлотте Корде, как об идеалистке и никак не слепому орудию в руках интригана Робеспьера. Более того, после её казни на гильотине, её тело было отдано медицинской комиссии на проверку девственности!
В отличие от ранее написанного, я склонен принять версию о чисто политических мотивах Шарлотты Корде. Девушка эта была неглупа и, надевая красное рубище (в которых казнили наёмных  убийц и отравителей), она сказала: «Одежда смерти, в которой идут в бессмертие». Посему моё, несколько  фривольное, замечание ранее, возможно, было неуместно.

Вообще, уже не раз упоминал: Без необходимейшего знания греко-римской мифологии, Библии и истории Европы, соваться в музеи просто нет смысла. Ходить, скучая, по бесконечным залам, равнодушно окидывая взглядом  стены с картинами, обходя скульптуры, ничего не говорящие ни уму, ни сердцу, не стоит. Уж лучше, вот так, как я только что описал сцену у Капеллы с гробницей Наполеона, стоять вне музея и думать о курсе обмена валют…
Лувр – огромный и очень богатый музей, где представлены  картины практически всех лучших художников Европы, скульптуры, древности. Нельзя бежать по нему из зала в зал. А уделить спокойному и впечатляющему осмотру по-крайней мере несколько дней. Конечно, если действительно хочется увидеть красоту, Пробудить что-то в душе и сердце, а не поставить галочку, де «были в Лувре».
Обратил внимание на картину Давида «Мадам Рекамье». Возлежит на кушетке, которая затем так и была названа «рекамье».
Понравилась «Мадонна в скалах» Леонардо да Винчи (то есть Леонардо ИЗ Винчи). Толстоморденький младенец Иисус держит ручку со сложенными тремя пальцами, символизирующими Святую Троицу: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Святой Дух.
Вспомнил, что видел другой вариант этой же картины в Лондонской Национальной Галерее.
Пышнотелые красотки Рубенса и Тициана неумолимо влекли к  Базарову:
«Экое роскошное тело, хоть сейчас в анатомический театр»
Их «арбузные груди» (Ильф и Петров) тоже сразу напомнили мне другую историю, с арбузами не связанную.
Александр Дюма-сын был  известным драматургом своего времени. И, вот, как-то, молодая актриса, игравшая в одной его пьесе и желавшая «заслужить  внимание мэтра», сказала, выйдя со сцены за кулисы:
«Ах, месье Дюма, я так волновалась! Потрогайте моё сердце, — слышите, как оно бьётся? Как Вы его находите?»
Через несколько секунд Дюма ответил: «Я нахожу его круглым»…
Между прочим, она не была первой.
Мария-Антуанетта любила танцевать и танцевала кадрили с красавцем Диллоном, а вальсы – со шведом, красавцем Ферзеном. Однажды, после лишнего тура вальса, она, засмеявшись, взяла руку Ферзена  и сказала: Voyez, comme mon coeur bat!
«Посмотрите, как бьётся моё сердце!»
Находившийся рядом, её муж, Людовик Шестнадцатый, заметил флегматично:
«Мадам, Вам бы поверили в этом на слово…»

Когда я прочитал эти строки в первый раз, подумалось:
Да, это не «Красный Треугольник» А.Галича… «Ты людям всё расскажи, на собрании…»